Завоевания Олеговы. Нашествие Угров. Супружество Игоря.
Россияне служат в Греции. Олег идет на Царьград. Мир с Греками. Договор с
Империею. Кончина Олега.
Рюрик, по словам летописи, вручил Олегу
правление за малолетством сына. Сей опекун Игорев скоро прославился великою
своею отважностию, победами, благоразумием, любовию подданных.
Весть о счастливом успехе Рюрика и братьев его,
желание участвовать в их завоеваниях и надежда обогатиться, без сомнения,
привлекли многих Варягов в Россию. Князья рады были соотечественникам, которые
усиливали их верную, смелую дружину. Олег, пылая славолюбием Героев, не
удовольствовался сим войском, но присоединил к нему великое число Новогородцев,
Кривичей, Веси, Чуди, Мери и в 882 году пошел к странам Днепровским. Смоленск,
город вольных Кривичей, сдался ему, кажется, без сопротивления, чему могли
способствовать единоплеменники их, служившие Олегу. Первая удача была залогом
новых: храбрый Князь, поручив Смоленск своему Боярину, вступил в область Северян
и взял Любеч, древний город на Днепре. Но желания завоевателя стремились далее:
слух о независимой Державе, основанной Аскольдом и Диром, благословенный климат
и другие естественные выгоды Малороссии, еще украшенные, может быть, рассказами,
влекли Олега к Киеву. Вероятность, что Аскольд и Дир, имея сильную дружину, не
захотят ему добровольно поддаться, и неприятная мысль сражаться с единоземцами,
равно искусными в деле воинском, принудили его употребить хитрость. Оставив
назади войско, он с юным Игорем и с немногими людьми приплыл к высоким берегам
Днепра, где стоял древний Киев; скрыл вооруженных ратников в ладиях и велел
объявить Государям Киевским, что Варяжские купцы, отправленные Князем
Новогородским в Грецию, хотят видеть их как друзей и соотечественников. Аскольд
и Дир, не подозревая обмана, спешили на берег: воины Олеговы в одно мгновение
окружили их. Правитель сказал: Вы не Князья и не знаменитого роду, но я
Князь, - и показав Игоря, примолвил: - Вот сын Рюриков! Сим словом
осужденные на казнь Аскольд и Дир под мечами убийц пали мертвые к ногам
Олеговым... Простота, свойственная нравам IX века, дозволяет верить, что мнимые
купцы могли призвать к себе таким образом Владетелей Киевских; но самое общее
варварство сих времен не извиняет убийства жестокого и коварного. - Тела
несчастных Князей были погребены на горе, где в Несторово время находился Ольмин
двор; кости Дировы покоились за храмом Св. Ирины; над могилою Аскольда стояла
церковь Св. Николая, и жители Киевские доныне указывают сие место на крутом
берегу Днепра, ниже монастыря Николаевского, где врастает в землю малая, ветхая
церковь.
Олег, обагренный кровию невинных Князей,
знаменитых храбростию, вошел как победитель в город их, и жители, устрашенные
самым его злодеянием и сильным войском, признали в нем своего законного
государя. Веселое местоположение, судоходный Днепр, удобность иметь сообщение,
торговлю или войну с разными богатыми странами - с Греческим Херсоном, с
Козарскою Тавридою, с Болгариею, с Константинополем - пленили Олега, и сей Князь
сказал: Да будет Киев материю городов Российских! Монархи народов
образованных желают иметь столицу среди Государства, во-первых, для того, чтобы
лучше надзирать над общим его правлением, а во-вторых, и для своей безопасности:
Олег, всего более думая о завоеваниях, хотел жить на границе, чтобы тем скорее
нападать на чуждые земли; мыслил ужасать соседей, а не бояться их. - Он поручил
дальние области Вельможам; велел строить города или неподвижные станы для
войска, коему надлежало быть грозою и внешних неприятелей и внутренних
мятежников; уставил также налоги общие. Славяне, Кривичи и другие народы должны
были платить дань Варягам, служившим в России: Новгород давал им ежегодно 300
гривен тогдашнею ходячею монетою Российскою: что представляло цену ста
пятидесяти фунтов серебра. Сию дань получали Варяги, как говорит Нестор, до
кончины Ярославовой: с того времени летописи наши действительно уже молчат о
службе их в России.
Обширные владения Российские еще не имели
твердой связи. Ильменские Славяне граничили с Весью, Весь с Мерею, Меря с
Муромою и с Кривичами; но сильные, от Россиян независимые народы обитали между
Новымгородом и Киевом. Храбрый Князь, дав отдохнуть войску, спешил к берегам
реки Припяти: там, среди лесов мрачных Древляне свирепые наслаждались вольностию
и встретили его с оружием, но победа увенчала Олега, и сей народ, богатый
зверями, обязался ему платить дань черными куницами. В следующие два года Князь
Российский овладел землею Днепровских Северян и соседственных с ними Радимичей.
Он победил первых, освободил их от власти Козаров, и сказав: я враг им, а не
вам! - удовольствовался самым легким налогом: верность и доброе расположение
Северян были ему всего нужнее для безопасного сообщения южных областей
Российских с северными. Радимичи, жители берегов Сожских, добровольно
согласились давать Россиянам то же, что Козарам: по щлягу или мелкой
монете с каждой сохи. Таким образом, соединив цепию завоеваний Киев с
Новымгородом, Олег уничтожил господство Хана Козарского в Витебской и
Черниговской Губернии. Сей Хан дремал, кажется, в приятностях Восточной роскоши
и неги: изобилие Тавриды, долговременная связь с цветущим Херсоном и
Константинополем, торговля и мирные искусства Греции усыпили воинский дух в
Козарах, и могущество их уже клонилось к падению.
Покорив Север, Князь Российский обратил
счастливое оружие свое к Югу. В левую сторону от Днепра, на берегах Сулы, жили
еще независимые от Российской Державы Славяне, единоплеменные с Черниговцами: он
завоевал страну их, также Подольскую и Волынскую Губернию, часть Херсонской и,
может быть, Галицию, ибо Летописец в числе его подданных именует Дулебов,
Тивирцев и Хорватов, там обитавших.
Но между тем, как победоносные знамена сего
Героя развевались на берегах Днестра и Буга, новая столица его увидела пред
стенами своими многочисленные вежи, или шатры, Угров (Маджаров или
нынешних Венгерцев), которые обитали некогда близ Урала, а в IX веке на Восток
от Киева, в стране Лебедии, может быть в Харьковской Губернии, где город
Лебедин напоминает сие имя. Вытесненные Печенегами, они искали тогда жилищ
новых; некоторые перешли за Дон, на границу Персии; другие же устремились на
Запад: место, где они стояли под Киевом, называлось еще в Несторово время
Угорским. Олег пропустил ли их дружелюбно или отразил силою, неизвестно.
Сии беглецы переправились через Днепр и завладели Молдавиею, Бессарабиею, землею
Волошскою.
Далее не находим никаких известий о
предприятиях деятельного Олега до самого 906 года; знаем только, что он правил
еще Государством и в то время, когда уже питомец его возмужал летами. Приученный
из детства к повиновению, Игорь не дерзал требовать своего наследия от Правителя
властолюбивого, окруженного блеском побед, славою завоеваний и храбрыми
товарищами, которые считали его власть законною, ибо он умел ею возвеличить
Государство. В 903 году Олег избрал для Игоря супругу, сию в наших летописях
бессмертную Ольгу, славную тогда еще одними прелестями женскими и благонравием.
Ее привезли в Киев из Плескова, или нынешнего Пскова: так пишет Нестор. Но в
особенном ее житии и в других новейших исторических книгах сказано, что Ольга
была Варяжского простого роду и жила в веси, именуемой Выбутскою, близ Пскова;
что юный Игорь, приехав из Киева, увеселялся там некогда звериною ловлею; увидел
Ольгу, говорил с нею, узнал ее разум, скромность и предпочел сию любезную
сельскую девицу всем другим невестам. Обыкновения и нравы тогдашних времен,
конечно, дозволяли Князю искать для себя супругу в самом низком состоянии людей,
ибо красота уважалась более знаменитого рода; но мы не можем ручаться за истину
предания, неизвестного нашему древнему Летописцу, иначе он не пропустил бы столь
любопытного обстоятельства в житии Св. Ольги. Имя свое приняла она, кажется, от
имени Олега, в знак дружбы его к сей достойной Княгине или в знак Игоревой к
нему любви.
Вероятно, что сношение между Константинополем и
Киевом не прерывалось со времен Аскольда и Дира; вероятно, что Цари и Патриархи
Греческие старались умножать число Христиан в Киеве и вывести самого Князя из
тьмы идолопоклонства; но Олег, принимая, может быть, Священников и Патриарха и
дары от Императора, верил более всего мечу своему, довольствовался мирным союзом
с Греками и терпимостию Христианства. Мы знаем по Византийским известиям, что
около сего времени Россия считалась шестидесятым Архиепископством в
списке Епархий, зависевших от Главы Константинопольского Духовенства; знаем
также, что в 902 году 700 Россов или Киевских Варягов служили во флоте Греческом
и что им платили из казны 100 литр золота. Спокойствие, которым Россия, покорив
окрестные народы, могла несколько времени наслаждаться, давало свободу витязям
Олеговым искать деятельности в службе Императоров: Греки уже издавна осыпали
золотом так называемых варваров, чтобы они дикою храбростию своею ужасали не
Константинополь, а врагов его. Но Олег, наскучив тишиною, опасною для
воинственной Державы, или завидуя богатству Царяграда и желая доказать, что
казна робких принадлежит смелому, решился воевать с Империею. Все народы, ему
подвластные: Новогородцы, Финские жители Белаозера, Ростовская Меря, Кривичи,
Северяне, Поляне Киевские, Радимичи, Дулебы, Хорваты и Тивирцы соединились с
Варягами под его знаменами. Днепр покрылся двумя тысячами легких судов:
на всяком было сорок воинов; конница шла берегом. Игорь остался в Киеве:
Правитель не хотел разделить с ним ни опасностей, ни славы. Надлежало победить
не только врагов, но и природу, такими чрезвычайными усилиями, которые могли бы
устрашить самую дерзкую предприимчивость нашего времени и кажутся едва
вероятными. Днепровские пороги и ныне мешают судоходству, хотя стремление воды в
течение столетний, наконец, искусство людей разрушили некоторые из сих преград
каменных: в IX и Х веке они долженствовали быть несравненно опаснее. Первые
Варяги Киевские осмелились пройти сквозь их острые скалы и кипящие волны с
двумястами судов: Олег со флотом в десять раз сильнейшим. Константин
Багрянородный описал нам, как Россияне в сем плавании обыкновенно преодолевали
трудности: бросались в воду, искали гладкого дна и проводили суда между камнями;
но в некоторых местах вытаскивали свои лодки из реки, влекли берегом или несли
на плечах, будучи в то же самое время готовы отражать неприятеля. Доплыв
благополучно до лимана, они исправляли мачты, паруса, рули; входили в море и,
держась западных берегов его, достигали Греции. Но Олег вел с собою еще
сухопутное конное войско: жители Бессарабии и сильные Болгары дружелюбно ли
пропустили его? Летописец не говорит о том. Но мужественный Олег приближился
наконец к Греческой столице, где суеверный Император Леон, прозванный Философом,
думал о вычетах Астрологии более, нежели о безопасности Государства. Он велел
только заградить цепию гавань и дал волю Олегу разорять Византийские
окрестности, жечь селения, церкви, увеселительные дома, Вельмож Греческих.
Нестор, в доказательство своего беспристрастия, изображает самыми черными
красками жестокость и бесчеловечие Россиян. Они плавали в крови несчастных,
терзали пленников, бросали живых и мертвых в море. Так некогда поступали Гунны и
народы Германские в областях Империи; так, в сие же самое время, Норманы,
единоземцы Олеговы, свирепствовали в Западной Европе. Война дает ныне право
убивать неприятелей вооруженных: тогда была она правом злодействовать в земле их
и хвалиться злодеяниями... Сии Греки, которые все еще именовались согражданами
Сципионов и Брутов, сидели в стенах Константинополя и смотрели на ужасы
опустошения вокруг столицы; но Князь Российский привел в трепет и самый город. В
летописи сказано, что Олег поставил суда свои на колеса и силою одного ветра, на
распущенных парусах, сухим путем шел со флотом к Константинополю. Может быть, он
хотел сделать то же, что сделал после Магомет II: велел воинам тащить суда
берегом в гавань, чтобы приступить к стенам городским; а баснословие, вымыслив
действие парусов на сухом пути, обратило трудное, но возможное дело в чудесное и
невероятное. Греки, устрашенные сим намерением, спешили предложить Олегу мир и
дань. Они выслали войску его съестные припасы и вино: Князь отвергнул то и
другое, боясь отравы, ибо храбрый считает малодушного коварным. Если подозрение
Олегво, как говорит Нестор, было справедливо: то не Россиян, а Греков должно
назвать истинными варварами Х века. Победитель требовал 12 гривен на каждого
человека во флоте своем, и Греки согласились с тем условием, чтобы он, прекратив
неприятельские действия, мирно возвратился в отечество. Войско Российское
отступило далее от города, и Князь отправил Послов к Императору. Летопись
сохранила Норманские имена сих вельмож: Карла, Фарлафа, Веремида, Рулава,
Стемида. Они заключили с Константинополем следующий договор [в 907 г.]:
I. "Греки дают по 12 гривен на человека, сверх
того уклады на города Киев, Чернигов, Переяславль, Полтеск,
Ростов, Любеч и другие, где властвуют Князья, Олеговы подданные". Война была в
сии времена народным промыслом: Олег, соблюдая обычай Скандинавов и всех народов
Германских, долженствовал разделить свою добычу с воинами и Полководцами, не
забывая и тех, которые оставались в России.
II. "Послы, отправляемые Князем Русским в
Царьград, будут там всем довольствованы из казны Императорской. Русским гостям
или торговым людям, которые приедут в Грецию, Император обязан на шесть месяцев
давать хлеба, вина, мяса, рыбы и плодов; они имеют также свободный вход в
народные бани и получают на возвратный путь съестные припасы, якоря, снасти,
паруса и все нужное".
Греки с своей стороны предложили такие условия:
"1. Россияне, которые будут в Константинополе не для торговли, не имеют права
требовать месячного содержания. - II. Да запретит Князь Послам своим делать
жителям обиду в областях и в селах Греческих. - III. Россияне могут жить только
у Св. Мамы, и должны уведомлять о своем прибытии городское начальство, которое
запишет их имена и выдаст им месячное содержание: Киевским, Черниговским,
Переяславским и другим гражданам. Они будут входить только в одни ворота
городские с Императорским приставом, безоружные и не более пятидесяти человек
вдруг; могут торговать свободно в Константинополе и не платя никакой пошлины".
Сей мир, выгодный для Россиян, был утвержден
священными обрядами Веры: Император клялся Евангелием, Олег с воинами оружием и
богами народа Славянского, Перуном и Волосом. В знак победы Герой повесил щит
свой на вратах Константинополя и возвратился в Киев, где народ, удивленный его
славою и богатствами, им привезенными: золотом, тканями, разными драгоценностями
искусства и естественными произведениями благословенного климата Греции,
единогласно назвал Олега вещим, то есть мудрым или волхвом.
Так Нестор описывает счастливый и славный
поход, коим Олег увенчал свои дела воинские. Греческие Историки молчат о сем
важном случае; но когда Летописец наш не позволял действовать своему воображению
и в описании древних, отдаленных времен: то мог ли он, живучи в XI веке,
выдумать происшествие десятого столетия, еще свежего в народной памяти? Мог ли с
дерзостию уверять современников в истине оного, если бы общее предание не
служило ей порукою? Согласимся, что некоторые обстоятельства могут быть
баснословны: товарищи Олеговы, хваляся своими подвигами, украшали их в
рассказах, которые с новыми прибавлениями, чрез несколько времени обратились в
народную сказку, повторенную Нестором без критического исследования; но главное
обстоятельство, что Олег ходил к Царьграду и возвратился с успехом,
кажется достоверным.
Доселе одни словесные предания могли
руководствовать Нестора; но желая утвердить мир с Греками, Олег вздумал
отправить в Царьград Послов, которые заключили с Империею договор
письменный, драгоценный и древнейший памятник Истории Российской,
сохраненный в нашей летописи. Мы изъясним единственно смысл темных речений,
оставляя в целости, где можно, любопытную древность слога.
ДОГОВОР РУССКИХ С ГРЕКАМИ
"Мы от роду Русского, Карл, Ингелот, Фарлов,
Веремид, Рулав, Гуды, Руальд, Карн, Флелав, Рюар, Актутруян, Лидулфост, Стемид,
посланные Олегом, Великим Князем Русским и всеми сущими под рукою
его Светлыми Боярами к вам, Льву, Александру и Константину" (брату и сыну
первого) "Великим Царям Греческим, на удержание и на извещение от
многих лет бывшие любви между Христианами и Русью, по воле наших Князей и всех
сущих под рукою Олега, следующими главами уже не словесно, как
прежде, но письменно утвердили сию любовь и клялися в том по закону Русскому
своим оружием.
1. Первым словом да умиримся с вами,
Греки! Да любим друг друга от всей души и не дадим никому из сущих под рукою
наших Светлых Князей обижать вас; но потщимся, сколь можем, всегда и непреложно
соблюдать сию дружбу! Так же и вы, Греки, да храните всегда любовь
неподвижную к нашим Светлым Князьям Русским и всем сущим под рукою
Светлого Олега. В случае же преступления и вины да поступаем тако:
II. Вина доказывается свидетельствами; а когда
нет свидетелей, то не истец, но ответчик присягает - и каждый да клянется
по Вере своей". Взаимные обиды и ссоры Греков с Россиянами в Константинополе
заставили, как надобно думать, Императоров и Князя Олега включить статьи
уголовных законов в мирный государственный договор.
III. "Русин ли убиет Христианина или Христианин
Русина, да умрет на месте злодеяния. Когда убийца домовит и скроется, то
его имение отдать ближнему родственнику убитого; но жена убийцы не лишается
своей законной части. Когда же преступник уйдет, не оставив имения, то считается
под судом, доколе найдут его и казнят смертию.
IV. Кто ударит другого мечем или каким сосудом,
да заплатит пять литр серебра по закону Русскому; неимовитый же да заплатит, что
может; да снимет с себя и самую одежду, в которой ходит, и да клянется по Вере
своей, что ни ближние, ни друзья не хотят его выкупить из вины: тогда
увольняется от дальнейшего взыскания.
V. Когда Русин украдет что-либо у Христианина
или Христианин у Русина, и пойманный на воровстве захочет сопротивляться, то
хозяин украденной вещи может убить его, не подвергаясь взысканию, и возьмет свое
обратно; но должен только связать вора, который без сопротивления отдается ему в
руки. Если Русин или Христианин, под видом обыска, войдет в чей дом и силою
возьмет там чужое вместо своего, да заплатит втрое.
VI. Когда ветром выкинет Греческую ладию на
землю чуждую, где случимся мы, Русь, то будем охранять оную вместе с ее грузом,
отправим в землю Греческую и проводим сквозь всякое страшное место до
бесстрашного. Когда же ей нельзя возвратиться в отечество за бурею или
другими препятствиями, то поможем гребцам и доведем ладию до ближней пристани
Русской. Товары, и все, что будет в спасенной нами ладии, да продается свободно;
и когда пойдут в Грецию наши Послы к Царю или гости для купли, они с честию
приведут туда ладию и в целости отдадут, что выручено за ее товары. Если же кто
из Русских убьет человека на сей ладии, или что-нибудь украдет, да приимет
виновный казнь вышеозначенную.
VII. Ежели найдутся в Греции между купленными
невольниками Россияне или в Руси Греки, то их освободить и взять за них, чего
они купцам стоили, или настоящую, известную цену невольников: пленные также да
будут возвращены в отечество, и за каждого да внесется окупу 20 златых.
Но Русские воины, которые из чести придут служить Царю, могут, буде захотят
сами, остаться в земле Греческой.
VIII. Ежели невольник Русский уйдет, будет
украден, или отнят под видом купли, то хозяин может вeздe искать и взять его; а
кто противится обыску, считается виновным.
IX. Когда Русин, служащий Царю Христианскому,
умрет в Греции, не распорядив своего наследства, и родных с ним не будет: то
прислать его имение в Русь к милым ближним; а когда сделает распоряжение,
то отдать имение наследнику, означенному в духовной.
X. Ежели между купцами и другими людьми
Русскими в Греции будут виновные и ежели потребуют их в отечество для наказания,
то Царь Христианский должен отправить сих преступников в Русь, хотя бы они и не
хотели туда возвратиться.
Да поступают так и Русские в отношении к
Грекам!
Для верного исполнения сих условий между нами,
Русью и Греками, велели мы написать оные киноварью на двух хартиях. Царь
Греческий скрепил их своею рукою, клялся святым крестом, Нераздельною
Животворящею Троицею единого Бога, и дал хартию нашей Светлости; а мы, Послы
Русские, дали ему другую и клялися по закону своему, за себя и за всех Русских,
исполнять утвержденные главы мира и любви между нами, Русью и Греками. Сентября
во 2 неделю, в 15 лето (то есть Индикта) от создания мира... [2 сентября 911
г.]"
Договор мог быть писан на Греческом и
Славянском языке. Уже Варяги около пятидесяти лет господствовали в Киеве:
сверстники Игоревы, подобно ему рожденные между Славянами, без сомнения,
говорили языком их лучше, нежели Скандинавским. Дети Варягов, принявших
Христианство во время Аскольда и Дира, имели способ выучиться и Славянской
грамоте, изобретенной Кириллом в Моравии. С другой стороны, при Дворе и в войске
Греческом находились издавна многие Славяне, обитавшие во Фракии, в Пелопоннесе
и в других владениях Императорских. В осьмом веке один из них управлял, в сане
Патриарха, Церковию; и в самое то время, когда Император Александр подписывал
мир с Олегом, первыми любимцами его были два Славянина, именем Гаврилопул и
Василич: последнего хотел он сделать даже своим наследником. Условия мирные
надлежало разуметь и Грекам и Варягам: первые не знали языка Норманов, но
Славянский был известен и тем и другим.
Сей договор представляет нам Россиян уже не
дикими варварами, но людьми, которые знают святость чести и народных
торжественных условий; имеют свои законы, утверждающие безопасность личную,
собственность, право наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и
внешнюю. Седьмая и осьмая статья его доказывают - и Константин Багрянородный то
же свидетельствует, - что купцы Российские торговали невольниками: или пленными,
взятыми на войне, или рабами, купленными у народов соседственных, или
собственными преступниками, законным образом лишенными свободы. - Надобно также
приметить, что между именами четырнадцати Вельмож, употребленных Великим Князем
для заключения мирных условий с Греками, нет ни одного Славянского. Только
Варяги, кажется, окружали наших первых Государей и пользовались их
доверенностию, участвуя в делах правления.
Император, одарив Послов золотом, драгоценными
одеждами и тканями, велел показать им красоту и богатство храмов (которые
сильнее умственных доказательств могли представить воображению грубых людей
величие Бога Христианского) и с честию отпустил их в Киев, где они дали отчет
Князю в успехе посольства.
Сей Герой, смиренный летами, хотел уже тишины и
наслаждался всеобщим миром. Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия.
Окруженный знаками побед и славы, Государь народов многочисленных, повелитель
войска храброго мог казаться грозным и в самом усыплении старости. Он совершил
на земле дело свое - и смерть его казалась потомству чудесною. "Волхвы, - так
говорит Летописец, - предсказали Князю, что ему суждено умереть от любимого коня
своего. С того времени он не хотел ездить на нем. Прошло четыре года: в осень
пятого вспомнил Олег о предсказании, и слыша, что конь давно умер, посмеялся над
волхвами; захотел видеть его кости; стал ногою на череп и сказал: его ли мне
бояться? Но в черепе таилась змея: она ужалила Князя, и Герой скончался"...
Уважение к памяти великих мужей и любопытство знать все, что до них касается,
благоприятствуют таким вымыслам и сообщают их отдаленным потомкам. Можем верить
и не верить, что Олег в самом деле был ужален змеею на могиле любимого коня его,
но мнимое пророчество волхвов или кудесников есть явная народная басня,
достойная замечания по своей древности.
Гораздо важнее и достовернее то, что Летописец
повествует о следствиях кончины Олеговой: народ стенал и проливал слезы.
Что можно сказать сильнее и разительнее в похвалу Государя умершего? Итак, Олег
не только ужасал врагов, он был еще любим своими подданными. Воины могли
оплакивать в нем смелого, искусного предводителя, а народ защитника. -
Присоединив к Державе своей лучшие, богатейшие страны нынешней России, сей Князь
был истинным основателем ее величия. Рюрик владел от Эстонии, Славянских Ключей
и Волхова до Белаозера, устья Оки и города Ростова: Олег завоевал все от
Смоленска до реки Сулы, Днестра и, кажется, самых гор Карпатских. Мудростию
Правителя цветут Государства образованные; но только сильная рука Героя
основывает великие Империи и служит им надежною опорою в их опасной новости.
Древняя Россия славится не одним героем: никто из них не мог сравняться с Олегом
в завоеваниях, которые утвердили ее бытие могущественное. История признает ли
его незаконным Властелином с того времени, как возмужал наследник Рюриков?
Великие дела и польза государственная не извиняют ли властолюбия Олегова? И
права наследственные, еще не утвержденные в России обыкновением, могли ли ему
казаться священными?.. Но кровь Аскольда и Дира осталась пятном его славы.
Олег, княжив 33 года, умер в глубокой старости,
ежели он хотя юношею пришел в Новгород с Рюриком. Тело его погребено на горе
Щековице, и жители Киевские, современники Нестора, звали сие место Ольговою
могилою.
Источники:Карамзин Н.М.История государства Российского в 12-ти томах. Под ред.
А.М.Сахарова - М., Наука, 1989; Карамзин Н.М. Сочинения в
2-х т. Л., Худож. лит., 1983;
Карамзин Н.М. Об истории государства Российского. Сост. А.И.Уткин. - М.,
Просвещение, 1990.