Из истории статьи 58-10 УК РСФСР

(Архив Радио Свобода )

Анатолий Стрелянный

   Недавно в Москве в продаже появился каталог "58-10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об антисоветской пропаганде и агитации. Март 1953 - 1991". 58-10 - статья советского уголовного кодекса, предусматривающая наказания (обычно - многолетнее лишение свободы) за разного рода выражения недовольства властями, в том числе, например, за оглашение политических анекдотов. Каталог содержит сжатые сведения обо всех "антисоветских проявлениях" за период от смерти Сталина до распада СССР. Слушайте выдержки из этой книги, подготовленной международным фондом "Демократия".

   24 марта 1953 г. был осужден гражданин Кульбис (1892 г.р., еврей, в 1946 - 1947 гг. занимался частной медицинской практикой, Ярославская область). Кульбис регулярно слушал передачи "Голоса Америки", хвалил жизнь в Америке, говорил, что конституция сталинская, т.к. из 50 человек, которые ее составляли - 23 расстреляно, 7 умерли своей смертью, остальные на каторге, остался один вождь. Предсказывал, что как дом Романовых был сметен революцией, будет сметена советская власть.

   1 апреля 1953 был осужден гражданин Балясный (1898 г.р., украинец, в 1918 - 1920 гг. служил у Деникина и Врангеля, эмигрировал, жил в Турции, Югославии, Франции, вернулся в Советский Союз в 1947 г., слесарь на заводе, г.Днепропетровск). Осужденный с 1950 г. говорил, что советское правительство его обмануло, обещали много, а на деле нет ни работы, ни квартиры, в СССР живут плохо, рабочих на старость не обеспечивают, французские рабочие имеют гораздо больше прав, там настоящая демократия, потому что выборы многопартийные. Сказал, что один из руководителей партии и правительства, несмотря на возраст, имеет двух жен, одна из них - дочь Булганина, поэтому он и стал маршалом в мирное время; когда ему возразили, что по Конституции запрещено многоженство, он сказал, что конституция на руководство не распространяется.

В 1989 г. реабилитирован.

   7 апреля 1953 г. был осужден гражданин Окулов (1933 г. р., русский, член ВЛКСМ, студент Уральского политехнического института, г. Свердловск), который утром 5 марта 1953 г. с товарищами включили радио, чтобы послушать сообщение о здоровье Сталина. Сообщение передано не было, все студенты варазили сожаление, а Окулов сказал: "А... Он подох наверное", и тут же поправился: "Ну... умер". В декабре 1952 г. непочтительно выразился о Сталине в разговоре, а в мае 1952 г. отказался подписаться на заем... В 9 классе школы на уроке баловался и сказал, что ему надоело изучать биографию вождя.

   16 апреля 1953 г. осужден гражданин Кузнецов (1904 г.р., карел, образование 2 класса, рабочий вагонного завода, г. Калинин). 4 марта 1953 г. он "подносил к своему рабочему месту детали. В это время рабочий Романов сообщил горестную весть. У Кузнецова из рук выпала одна тяжелая деталь и ударила по ноге. Обозлившись, Кузнецов выразился нецензурными словами по адресу руководителя КПСС и советского государства".

   17 апреля 1953 г. осужден гражданин Авитисьян (1888 г.р., армянин, уроженец Турции, малограмотный, выселен из Крыма, спецпоселенец, парикмахер, Башкирская АССР). В 1946 - 1953 гг. он критиковал правительство, говорил, что нет хлеба: "Наше правительство как тот цыган, который пытался приучить свою лошадь жить без корма, так и наше правительство и само не кормит, и на базаре запрещает торговать хлебом". В 1947 г. рассказывал, что в Крыму голод, а хлеб продают только грузины, т. к. другим народам не позволяют спекулировать хлебом, а грузины пользуются привилегированным положением. Критиковал выборы и избранных депутатов, что они ничего не сделали для своего народа. Ругал коммунистов, надеялся, что "американцы и англичане все равно сломят голову коммунистам".

   17 апреля 1953 г. осужден гражданин Сычев (1926 г.р., член ВЛКСМ, машинист Куйбышевского стройуправления Министерства путей сообщения, ст. Царевщина Свердловского округа). 5 марта 1953 г. в вагоне паровозных и поездных бригад, услышав о болезни Сталина, сказал: "Поскольку у т. Сталина анализ мочи был ненормальный, возможно у т. Сталина было венерическое заболевание, может быть схватил что-нибудь наподобие триппера"

8 августа 1953 г. был реабилитирован.

   17 апреля 1953 г. осужден Косаурихин (1901 г.р., русский, образование 3 класса, прежде судим, без определенных занятий, г. Южно-Сахалинск) в 1951 г. сказал, что решающую роль в победе в войне сыграл на Сталин, а Жуков; 6 марта 1953 г. в нетрезвом состоянии у винного ларька говорил, что выпил в честь праздника - смерти Сталина, "народ я глубоко уважаю, но советскую власть нет. Советская власть мне не нужна", "подумаешь, умер вождь народа, что он незаменимый что ли человек, ведь раньше до него гораздо лучше жили". Читал антисоветские стихи.

2 марта 1955 г. реабилитирован.

   18 апреля 1953 г. осуждена гражданка Медведева (1895 г.р., русская, малограмотная, не работала, г. Моздок Северо-Осетинской АССР). 6 марта 1953 г. она зашла к соседке, и увидев, что там плачут из-за смерти Сталина, сказала: "Чего вы плачете, не плачьте, ничего, одного грузина меньше стало". Говорила, что в "библии давно было написано, что будет чертовский закон, вот это и был сталинский закон, что одиноким матерям дают пособие, с девушек изымают налог за бездетность".

24 марта 1955 г. реабилитирована.

   23 апреля 1953 г. были осуждены граждане Батаков (1928 г.р., русский, образование низшее, заключенный), Гнелицкий (1932 г.р., русский, образование низшее, заключенный), Кибаков (1931 г.р., образование низшее, заключенный). Они 6 января 1953 г. в изоляторе пели частушку: "Когда Ленин умирал, Сталину приказывал, рабочим хлеба не давать, мяса не показывать". 12 марта 1953 г. говорили: "Когда Сталин умер, то супу не дали, а когда Маленков умрет, то хлеба не дадут".

Реабилитированы в 1990 г.

   27 апреля 1953 г. осужден гражданин Целуйко (1903 г.р., украинец, малограмотный, заготовитель конторы "Заготживсырье", Михайловский район Запорожской области). 4 мая 1953 г. рассказал анекдот: "Один колхозник захотел стать членом партии и поехал в Москву к Сталину. Последний спросил: "Знаете ли Вы политику?" Колхозник ответил утвердительно. Сталин сказал: " А кто такой был Ленин?" Колхозник отвечал: "Ленин был вождь советского народа, он умер, а дело его осталось в наших сердцах". Сталин продолжил: "А если Сталин умрет?" Колхозник ответил: "Дело Сталина останется в печенках у народа".

31 июля 1954 г. ему был снижен срок.

   9 апреля 1953 г. был арестован гражданин Тестоедов (1910 г.р., образование среднее техническое, без определенных места жительства и занятий). В декабре 1952 г. Тестоедов на станциях Красноярск и Решеты ругал советскую власть, говорил, что нет свободы, хвалил жизнь в Америке, зайдя в магазин, показал там на человека и сказал: "Вот еще один грузин, армянин или еврей - это безразлично. В скором времени умрет один из руководителей КПСС и советского правительства, и тогда всем нацменам кончится лафа. 2 апреля 1953 г. на вокзале ст. Канск показал на портрет Ворошилова и заявил, обращаясь в прочим портретам вождей, что его давно надо повесить, "одновременно с этим упоминая фамилию руководителя партии и нашего государства, высказывал о преждевременном его назначении, несоответствии занимаемой должности и что его нужно повесить".

26 июня 1953 г. был арестован член Президиума ЦК КПСС, заместитель председателя совета министров СССР и министр внутренних дел Лаврентий Павлович Берия. 2 июля начался пленум ЦК. Пленум принял постановление "О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия". Как повелось еще при Сталине, видный советский деятель, потерпевший поражение в борьбе за власть, объявлялся, помимо прочего, шпионом. Для Берии его победитель Хрущев выбрал английскую разведку. Было решено, что она завербовала его еще во время гражданской войны. 11 июля 1953 года не усомнившийся в этом старый большевик, один из ближайших сотрудников Ленина, Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич написал следующее письмо на имя Молотова.

"11 июля 1953 г.

Первому заместителю председателя совета министров СССР и министру иностранных дел СССР В.М. Молотову.

Глубокоуважаемый и дорогой Вячеслав Михайлович,

   Потрясенный чудовищной изменой этого негодяя Берия, которого я лично никогда не знал, но которому, как известно, столько лет была дана огромная власть и беспредельное доверие, я прежде всего захотел немедленно написать Вам лично, а также Г.М.Маленкову, К.Е. Ворошилову и Н.С. Хрущеву и сообщить Вам всем о своем искреннем желании быть мобилизованным на любую работу, которую Вы только найдете нужным мне дать. Я прекрасно понимаю, что натворил повсюду в СССР этот агент международной империалистической разведки и какая сугубая бдительность должна быть всюду, чтобы распутать и перерезать все нити той шпионско-диверсантской деятельности, которую этот наймит иностранцев должен был раскинуть всюду, обладая таким исключительным доверием И.В. Сталина и занимая столь ответственные засекреченные посты. Мне кажется, что сейчас должны быть мобилизованы все испытанные, знающие конспиративную работу товарищи, которые зарекомендовали себя всей своей жизнью и практическим делом.

   Я не могу не вспомнить первую измену в этом учреждении, облеченном колоссальной бесконтрольной вооруженной с ног до головы властью. Я говорю о восстании левых эсеров, начавшегося с ВЧК, где заместитель тов. Ф.Э. Дзержинского Александровский переметнулся в стан врагов и увлек за собой Попова и его подчиненных - конный полк в тысячу человек особых войск ВЧК.

   Ф.Э.Дзержинский вернувшийся из плена, после разгрома дома артиллерийским огнем, где засели сосредоточившиеся левые эсеры, на другой день пришел в Совнарком и просил меня доложить Владимиру Ильичу о немедленном его принятии. Я тотчас доложил Владимиру Ильичу о желании Феликса Эдмундовича. Он был немедленно принят. Взволнованный вошел он в кабинет и, лишь поздоровавшись с Владимиром Ильичем, вынул сложенный писчий лист бумаги: это было заявление о его отставке с поста председателя ВЧК.

   Владимир Ильич быстро пробежал бумагу и, пригласив его сесть, сказал: Вы, Дзержинский, остаетесь тем, чем были и Вас никто не лишает доверия. А вот за Вашим учреждением надо смотреть и смотреть... Оно легко может обратиться в охранку...

   И далее Владимир Ильич начал развивать мысль о строжайшем контроле над ВЧК, которое в тот же день вечером было прекращено и вместо ВЧК возникло ГПУ.

   Но как известно достаточного контроля не было установлено. В этом учреждении, под разными наименованиями свила себе гнездо самая гнусная, черная, перманентная измена, дошедшая до самых последних дней, когда врагом народа стал давнишний деятель его, превратившись в министра внутренних дел, этот Берия.

   Бесконтрольная дискредиционная власть всегда вредна, а та дискредиционная власть, которая к тому же имеет свое большое войско, свой офицерский состав, владеет всеми способами и методами самого тяжелого воздействия на любого гражданина нашей страны, особенно опасна для молодого социалистического государства, так как очень часто такая организация превращается в свою противоположность, являясь сильной приманкой для всяческих вредительских стремлений всех и всяческих иностранных разведок.

   Объявлено, что это министерство берется под особый контроль, это прекрасно. Но сейчас здесь как и везде весь вопрос в людях, ибо какое наследство оставили Абакумов, Рюмин, Берия никому не известно, но думаю, что наследие это ужасно: здесь должна быть исключительно внимательная чистка и введение прежде всего в центральный аппарат новых людей, сто раз проверенных и заведомо известных своей честностью, умением работать в этой конспиративной среде.

   Считая себя принадлежащим к такого рода людям и имея значительный административный опыт и специальный, как председатель "Комитета по борьбе с пьяными погромами, контрреволюцией и саботажем", я, напоминая Вам об этом, считаю своим непременным партийным долгом в такое тревожное время отдать все мои силы, знание и умение в распоряжение партии и правительства, полагая, что и теперь в мои только что минувшие восемьдесят лет, я сумею выполнить ту работу, которая будет мне Вами поручена.

Крепко Жму Вашу руку

С коммунистическим приветом Владимир Бонч-Бруевич"