Российский историк, писатель, академик
Петербургской АН (1841). Сын крепостного "домоправителя"
у графа Строганова, отпущенного на волю в 1806. В 1818 г. поступил в Московский университет. В университете начались
складываться и ученые вкусы Погодина; он заинтересовался первоначальной русской деятельностью, вопросом о происхождении
князей, а также вопросами общеславянской истории (перевел сочинения Добровского "О Кирилле и Мифодии"). Почти во всех своих
взглядах он находил противника в лице тогдашнего профессора русской истории Каченовского
,
с которым вел сильную полемику и впоследствии, будучи уже его сотоварищем по профессуре.
Окончив курс в 1823 г., Погодин
через год защитил магистерскую диссертацию "О происхождении Руси", где явился защитником
норманской
школы и беспощадным критиком теории хазарского происхождения русских князей, за которую стоял Каченовский. Диссертация
эта была приветствована
Карамзиным,
с одной стороны, и специалистами-историками
Шлецером
и академиком
Кругом - с другой. В своей диссертации Погодин
обнаружил недюжинные критические способности. В 1826—44 профессор Московского университета. Первоначально ему было
поручено читать всеобщую историю для студентов первого курса. В 1835 г. он был переведен на кафедру русской истории, в 1841 г.
избран в члены второго отделения Академии Наук (по русскому языку и словесности); был также секретарем "Общества Истории и
Древностей Российских" и заведовал изданием "Русского исторического Сборника", где поместил важную статью "О
местничестве".
К концу профессорской деятельности Погодина относится начало издания им "Исследований, лекций и
замечаний", на которых и зиждется, главным образом, значение Погодина как историка; здесь он всего больше обнаружил
свой критический талант и меньше всего отрицательную сторону своего ума - чрезмерное пристрастие к фантастическим
построениям. "Исследования" (7 томов), доведенные до татарского периода русской истории, и теперь служат одним из
необходимых пособий для занимающихся специально древней историей. В это же время Погодин начал собирание своего "Древнехранилища",
заключавшего в себе массу памятников, как письменных, так и вещественных, русской старины. Рукописная часть этого собрания,
купленного позже
Николаем
I .
Погодин несколько раз бывал за границей; из его заграничных путешествий наибольшее значение имеет первое (1835), когда
он завел в Праге близкие сношения с видными представителями науки среди славянских народностей: Шафариком, Ганкой и Палацким.
Это путешествие несомненно способствовало сближению русского ученого мира со славянским. С 1844 г. специально - ученая деятельность Погодина замирает и
возрастает только к концу его жизни. К 1860 г. относится его публичный диспут с
Костомаровым
по вопросу о происхождении русских князей. Прав в этом диспуте был скорее Погодин, что не было замечено публикой,
интересовавшейся противниками как представителями известных общественных партий, а не как учеными-исследователями. В
конце жизни Погодин вел полемику по тому же
вопросу с Д.И.
Иловайским .
В 1872 г. им была издана "Древняя русская история до монгольского ига", не
прибавившая ничего к его славе. На ученых трудах Погодина не отразилось то философское настроение, которое охватило
Московский университет в 30-х и 40-х годах: сильный как специалист-исследователь, Погодин был слаб как мыслитель. Совмещая
увлечение Шеллингом с патриархальной московской закваской, Погодин в своих взглядах держался так называемой теории
официальной народности и примыкал, вместе с профессором
Шевыревым
, к партии, защищавшей эту теорию аргументами немецкой философии. Свои взгляды он проводил в двух издававшихся им
журналах: "Московском Вестнике" (1827 - 30) и "Москвитянине" (1841 - 56). Первому
пришлось бороться с колоссом русской журналистики начала 30-х годов, "Московским
телеграфом". Почти исключительно литературный по содержанию, "Московский Вестник" был зачастую чересчур учен по
тону и потому, несмотря на участие
Пушкина
, полного успеха не имел. Другой журнал Погодина, "Москвитянин", имел программу более политического характера.
Здесь нашло прибежище начавшее обособляться в то время от общегегельянских увлечений
славянофильское направление. Славянофилам пришлось работать здесь вместе с защитниками теории официальной народности,
со стремлениями которой они имели лишь чисто внешнюю близость, влагая в формулу ее совершенно иной смысл и защищая ее другими
средствами. В истории науки имя "Москвитянина" связано с полемикой против теории родового
быта, представителями которой были
Соловьев
и
Кавелин
.
Критика крайностей этой теории удалась Погодину больше, чем оценка положительных
сторон ее. "Москвитянин" выдвигал на очередь общеславянские вопросы и отстаивал
право западнославянских народностей на национальную свободу, в то время, когда, по
словам
К.Н.
Бестужева - Рюмина ,
"модным убеждением было мнение, что австрийский жандарм есть цивилизующее начало в славянских землях". Недостаток
философского образования и внешние неблагоприятные условия не дали Погодину выработаться в мыслителя и общественного
деятеля, на роль которого он претендовал. Любовь к знанию и природный ум сделали его видным историком-исследователем, с
несомненным значением в русской историографии.
Соч.: Исследования, замечания и лекции о
русской истории, т. 1—7, М., 1846—57; Древняя
русская история до монгольского ига, т. 1—3,
М., 1871; Историко-политические письма и
записки в продолжение Крымской войны 1853—1856
гг., М., 1874; Простая речь о мудреных вещах..., М.,
1874. Коллекция
исторических памятников ("Древлехранилище"). Бытовые повести, исторические
драмы.