№ 52. Из протокола заседания Петербургского комитета РСДРП(б)
30 ноября 1917 г.
... Текущий момент (докл. Я.Г.Фенигштейн)
... Дело касается соглашения с другими партиями. Соображения о льющейся крови и усталости рабочих не должны доминировать. Это необходимо. Но для той политической партии, которая хочет делать историю, эти факты не должны останавливать. Задача: что делать, чтобы удовлетворить справедливые требования рабочих и крестьян.
Чем была 2-ая революция? Она была неизбежна. Симптомы классовых противоречий нарастали. Мы это указывали. Революция не была политической. Она несла с собой ряд изменений в экономической и социальной областях. Совершался великий процесс, исчезали иллюзии. Настроение советов и народных масс менялось, теряло иллюзии. Все приходили к выводу о необходимости Советской власти. Под этим лозунгом мы развивались и росли. Выработали ряд лозунгов об экономической платформе, войне и пр. Наша партия росла. Мы имели поддержку в массах...
Ленин. Я не могу делать доклад, но познакомлю с одним вопросом, который очень всех интересует. Вопрос о партийном кризисе, который разразился в то время, когда партия у власти, что для всех следящих за жизнью партии это не новость. Полемика которая велась в «Рабочем Пути», мои выводы против Каменева и Зиновьева и «Дело народа» говорят, что большевики побоятся взять власть.
Это заставило меня взяться за перо, чтобы показать всю несостоятельность и бездонную глупость с.-р. Я написал: «Удержат ли большевики государственную власть?».
Был поднят вопрос на заседании ЦК о выступлении. Я боялся оппортунизма со стороны интернационалистов - объединенцев, но это рассеялось, в нашей партии члены не согласились. Это меня крайне огорчило. О власти вопрос был давно поднят, и я никогда не отказывался, даже несмотря на несогласие 3иновьева и Каменева. Раз известно, что восстание необходимо и неизбежно, но т-щи 3иновьев и Каменев стали агитировать против восстания. Стали их рассматривать как штрейкбрехеров. Я даже обратился письменно в ЦК об исключении их.Я резко выступил в печати, когда Каменев выступил в «Новой жизни», но потом насчет этого я не хотел бы относиться к ним строго. На переговоры (неразборчиво. — Сост.) о соглашении я смотрю доброжелательно, ибо принципиально мы не против.
После того как с.-р. отказались от власти, я понял, что они это сделали после того как поднял сопротивление Керенский (неразборчиво. — Сост.), после того, как красногвардейцы оказались столь подготовлены и с таким энтузиазмом (это не секрет). С Москвой дела затянулись. Наши пали в пессимизм. Москва, мол, (пропуск. — Сост.) взять власть не можем и пр. И тут возник вопрос о соглашении. Дело восстания — новое. Нужны другие силы, другие качества.
В Москве например произошло много таких случаев, где проявлялась юнкерами жестокость, расстрел пленных солдат. Анкера буржуазные сынки понимали, что с властью народа кончается власть буржуазии.
Еще на конференции наметили ряд мер, программу и охвате банков и пр. Большевики были часто чересчур добродушны, а если бы буржуазия была победительницей, она бы поступила, как в 1848 и 1871 гг. Кто-то думал, что мы не встретим саботажа буржуазии; это же младенцу ясно.
Это меня не удивляет, знаю, как они мало способны Главное для них - сохранить тепленькие местечки. В Париже гильотинировались, а мы лишаем их карточек, тех кто не получает от профессионального союза, этим исполним свой долг. И вот в такой момент, когда мы у власти - тут раскол Зиновьев и Каменев говорят, что мы не захватим власти я пр. Я не в состоянии спокойно выслушивать. Рассматриваю как измену.
Что им хочется? Чтоб началась поножовщина. Только пролетариат может вывести страну. Нам сочувствуют с.-ры, если дан будет (неразборчиво. — Сост.).
Я не могу даже говорить об этом серьезно. Троцкий давно сказал, что объединение невозможно. Троцкий это понял и с те пор не было лучшего 6ольшевика. 3иновьев говорит, что мы не советская власть, мы одни большевики, с.-р. и меньшевики ушли, но не по нашей вине. Мы избраны съездом Советов. Это организация новая, в него идут те, кто хочет бороться. Это не народ, но авангард, за которым тянется масса. Мы идем с массами активными, не усталыми. Сейчас отказываться от восстания значит сдаваться массам усталым, а мы с авангардом. Советы себя определяют. Советы авангард пролетарских масс. Нет другого.
...Теперь нас предлагают повенчать с городской думой - это абсурд.
Нам говорят, что мы хотим ввести социализм — это абсурд. Мы не хотим делать крестьянский социализм.
Когда нам говорят, что надо остановиться — это невозможно. Кто говорит, что мы не советская власть, а кто же мы? Не соединиться же с думой. Если бы нам еще предлагали соглашение с Румчеродом, с Викжелем и пр. Это торгашество: может быть еще с Калединым? Согласиться, а потом они будут вставлять палки в колеса. Это мизерное торгашество, а не советская власть.
Если будет раскол — пусть. Если будет их большинство -берите власть в ЦИК и действуйте, а мы пойдем к матросам. Мы у власти. Буржуазия начинает приходить к тому, что их нужно «проглотить», но переходить к «Новой жизни» — это какие-то слизняки, 6еспринципные, то с нами, то с меньшевиками. Говорят, что мы одни не удержим власти и пр. Но мы не одни. Перед нами целая Европа. Мы должны начать ... Теперь только социалистическая революция. Все эти несогласия, сомнения — это абсурд. Когда я говорил: будем бороться хлебными карточками — лица солдат оживляются. Нам говорят, что солдаты неспособны, но нам говорят ораторы, что они не видели такого энтузиазма. Только мы создали план революционной работы, только мы способны бороться и пр. А меньшевики за нами пойдут. Вот на предстоящей конференции и нужно поставить вопрос о дальнейшей социалистической революции. Перед нами Каледин - мы еще не победили. Когда нам говорят, что власти нет, когда нам необходимо арестовывать - и мы будем. Но если нам будут говорить ужас и пр. о диктатуре пролетариата. Вот Викжеля арестовать — это я понимаю. Когда кричат об аресте, то тверской делегат сказал: всех их арестуйте. Вот это я понимаю; вот он имеет понимание, что такое диктатура пролетариата.
Без соглашений.
Луначарский. Я хотел бы поделиться с вами впечатлением о массах, которые сражались. Я с удовольствием выслушал речь Владимира Ильича о том, что якобы Каменев не признает революцию социалистической. Однако кто стоит у власти - 6ольшевики - это одно говорит. Я не знаю, чтоб Каменев был на меньшевистской точке зрения. Наше влияние растет. Крестьяне на нашу сторону. Если при индифферентности и городской рабочий понимает, что для него не безразлично решение вопроса о земле. В основу декретов о земле и мире положена с.-р.резолюция. Мы вводим это в программу, мы можем ввести это и в назначение правительства.
Мы встали на том что необходимо однородное социалистическое министерство. Мы говорим: нет места кадетам. Мы указали необходимость рабочего контроля, регулирования производства страны через заводские и фабричные комитеты, с этим соглашаются другие партии. Мы заставим всех принять этот пункт. В этом вся наша программа, к этому плюс власть советов. Значит ли, что мы открываемся от городских дум? Да, в них наши сидят. Важно, но когда думы хотят взять власть — то мы их будем громить. Значит ли, дать думам кусочек власти, нет. Только представительство и если бы мы из-за этого стали продолжать гражданскую войну, — то не надо. Их переизбирать. Это другое дело. Вот мы 8 дней у власти, но мы не знаем, известен ли вам декрет о мире... Кто это сделал?... Технический персонал буржуазен и мелкобуржуазен, он нас саботирует. Если бы она городская дума требовала изменения главной линии — это другое дело, но если только представительство — то говорить не приходится. Мы не наладим ничего пока не начнется голод. Если не будут с нами, которые саботируют, т.е. технический аппарат. [...]
Мы будем соглашаться, но если будут нас хватать за руку то на то мы и решительные люди... А так хуже нельзя докладывать, если различные учат нас события. В этот момент мы должны завладеть всем аппаратом. Это значит действовать по линии меньшего сопротивления, а не брать в штыки каждую станцию? Иначе мы ничего не сможем сделать. Нет. Это первая программа, первый этап. Сейчас положение напряженное. Надо завладеть... Чтоб потом идти дальше. Нельзя же делать таких скачков, нужно постепенно переходить по ступеням. Кроме того, мы должны выяснить нашу ситуацию скорейшим образом. Мы должны наладить весь госаппарат и затем идти дальше. Но кто натягивает струну слишком — тот отрывает ее. Она лопнет. Сейчас представитель партии в морском комитете говорит, что у большинства матросов такое настроение, что готовы прийти к Смольному и заявить, что они не согласны вести гражданскую войну из-за того, больше или меньше будет власти у большевиков. Нам нужна программа... Это исключительное положение может продолжаться недолго. Затягивать его - это значит истечь кровью без поддержки технического аппарата.
Я удивляюсь Владимиру Ильичу насчет его же слов о переговорах с Калединым, ибо он-де реальная сила, а меньшевики нереальная, но ведь эта нереальная сила сможет двинуть с фронта войска и произведет под Винницей бой и не пустить сюда латышских стрелков. Часто армия против 6ольшевиков, а потом эти силы выступят за нас. Меньшевики не пустят наших войск и потому... с Москвой кончили бы на 2 дня раньше - технически мы ничего не можем сделать на той позиции, которую заняли, а мы стали очень любить войну, как будто мы не рабочая, а солдатско -военная партия. Надо созидать, а мы ничего не делаем. Мы в партии полемизируем и будем полемизировать дальше — и останется один человек диктатор.
Не можем справиться арестами, нельзя атаковать технический аппарат - велик. Народ так не рассуждает. Наша программа должна быть .выполнена при сохранении оружия в руках рабочих. Мы можем на этом отдохнуть. Сейчас мы не можем работать, ибо нет аппарата, это так будет недолго. Мы должны показать, что мы можем реально строить, а не только говорить: «дерись, дерись» и штыками расчищать путь - это не ведет ни к чему. Заставить людей работающих плохо работать лучше - легче, чем заставить неработающего. Я считаю пред всеми теми трудностями соглашение желательным. Никакие доказательства ваши убедить не могут. Я хорошо знаю, что работать так невозможно... Не плодите разногласий, а они уже есть, массы относятся нервно.
Троцкий. Нам говорят, мы неспособны, а потому надо выступить... Мы сделали большую работу. Нельзя сидеть на штыках, но там нужен штык, чтобы здесь сидеть.
Ведь опыт опять, что мы проделали, нас должен чему-нибудь научить. Был бой - с Москвой - да там бой с юнкерами, но ведь эти юнкера не подчинены ни меньшевикам, ни Викжелю, и от соглашения с Викжелем не исчезнет борьба с юнкерским отрядом буржуазии. Будет вестись жестокая классовая борьба. Вся эта мещанская сволочь, что сейчас не в состоянии встать на смотр, но когда узнает, что наша власть сильна, то будет с нами и Викжель. Благодаря тому, что мы раздавили казаков и Краснова на другой день, появилась масса сочувствующих телеграмм? Мелкобуржуазная масса ищет силы, которой она должна подчиниться. Кто не понимает этого - тот не понимает ничего в мире, то же и о государственном аппарате. Маркс в 1871 г. говорил, что новый класс не может пользоваться старым аппаратом. Там свои навыки и они дают отпор. Его нужно разбить и обновить, только тогда можно работать. Если бы не это, если бы старый царский аппарат был пригоден для пролетарских целей, других, новых был бы пригоден, то революция не стоила бы выеденного яйца. Нужно создать аппарат, который бы мог объявить общие интересы выше частных.
Вопрос о классах, о их борьбе оказался книжным для многих, а как понюхами действительности, так и заговорили по-другому.
То, что переживаем, это есть глубочайший социальный процесс. Сейчас пролетариат производит технику перемены аппарата сопротивление их есть процесс роста их ненависти против нас и с ней нельзя сладить никакими словами. Нам говорят, что у нас с ними одна программа: дать им несколько мест — и кончено. А почему же они помогают Каледину.
Буржуазия по своим классовым интересам против нас. Что же с этим сделаем. Против нас насилие вооруженное, а чем 125 валить, тоже насилием. Лучанский (Луначарский. — Сост.) говорит — льется кровь, что же делать. Не надо начинать было. Самая большая ошибка в конце февраля, когда открывалась арена будущей гражданской войне.
Говорят против Каледина поможет нам Викжель, но почему сейчас он нас не поддерживает. Они понимают: как ни плоха контрреволюция, она верхушкам Викжеля даст больше, чем диктатура пролетариата.
Сейчас он сохраняет нейтралитет, недружелюбие. Он подпускает войска ударников и красновцев. В Викжеле запретили говорить по прямому проводу, что дела у нас хороши, ибо это «могло поднять там дух».
Соглашение с ними — это продолжать политику Года, Дана и э. Нам говорят: у нас нет ситца, керосина. Но я спрашиваю в который раз, каким образом соглашение нам может дать керосин.
Почему Чернов против нас. Он против по своей психике насквозь буржуазной, он не способен проводить те меры, что направлены против буржуазии, а никто еще не знает, какие жестокие меры вынуждены будем проводить. Все что Чернов будет .-.носить в нашу работу - все это будет носить характер колебания. Это убьет наш авторитет в массах.
Что значит соглашение с Черновым. Это не значит поговорить и конец. Это значит равняться по Чернову. Это предательство. За это всех нас сейчас же расстрелять нужно.
Аплодисменты за фразу о диктатуре одного лица - это с горечью я слышал, почему эту партию, которая захватила власть, за что была пролита кровь, они хотят обезглавить, взять ..Ленина. !
Вот был выкинут Милюков. Когда? Когда пролетариат наступил на грудь кадетам, а сейчас? Кто нам наступал? Никто. Мы 8 дней стоим у власти. Мы строим нашу тактику на передовой авангард. Нам говорили, что Балтийский флот не даст не суденышка. Это не оправдалось. Рабочий не пойдет — Красная Гвардия храбро умирает и т.д. Нет пролетарской политики. Возврата нет. Мы введем диктатуру пролетариата. Мы заставим работать. Почему не существовали при прежнем терроре.
А тут не только террор, но организация классового насилия рабочих над буржуазией.
Чем нас пугают социалисты-революционеры. Когда, мол, мы столкнемся с социалистами-револ[юционерами], то мы увидим, что это юнкера стреляют, льется кровь, буржуазия саботирует и т.д. Не лучше ль отступить. Вот по существу что нам говорят. Вот и в армейских комитетах. Это верхи. Если бы с нами была буржуазия, у нас не было бы гражданской войны.
Армейские комитеты пользуются ненавистью, но ничего не может масса сделать. В целом ряде частей выбраны военно-революционные комитеты, арестовано офицерство, комитеты, командный состав в 14 армии. Это сделано. Брататься с армейскими комитетами политически — это значит восстанавливать против нас солдатские массы.
Предрассудки т. Луначарского [-] это есть наследие мелкобуржуазной психологии. Это свойственно массе, это наследие вчерашнего рабства. Если будет угрожать контрреволюция — массы возьмутся за оружие. Они поставлены в такое положение, что выйдут с оружием. Другое дело Викжель, но рабочие выйдут.
Луначарский говорит надо подождать — нет надо гнать вперед. Когда вы против нас в момент борьбы, вы нас ослабляете. Соглашение с Черновым ничего не даст. Нужна организация, мы, должны это достать. Чернов боится, что мы возьмем большие деньги с буржуазии. Чем это его не вредит. Чернов - придаточный рычаг буржуазии. Он будет ослаблять нас своими мелкобуржуазными] колебаниями.
Надо ясно и честно сказать рабочим, что мы не за коалицию с меньшевиками и другими, дело не в том, а в программе. У нас есть коалиция с крестьянами и рабочими, солдатами, которые сейчас борются. Власть большевиков. Но ведь Всероссийский съезд советов передал власть определенной партии. Вы это забываете. Можно ли обращать внимание на те элементы, которые саботировали Совет и извне борются против власти пролетариата. Все, кто согласны, упускают из виду: согласны ли все те, с кем хотят разделить власть, способны проводить нашу программу. Об этом не говорят. Способны ли они производить политику экономического террора. Нет. Только ли. Если мы неспособны, взяв власть, должны пойти к солдатам и рабочим и признать себя банкротами. Но оставить в коалиции лишь несколько большевиков - это ничего не даст. Мы взяли власть, мы должны нести и ответственность...
Ногин. Вопрос о том, какая революция — вопрос решенный и говорить не приходится сейчас, когда наша партия добилась власти.
Можно ли так: кровь проливать вместе, а править порознь. Можно ли отказать солдатам во власти. Гражданская война длится целые годы. По отношению к крестьянам на штыках далеко не уедешь. В производстве крестьяне против промышленности - другое дело, но по отношению к крестьянам - другую тактику. К этому поведет тактика, которую предлагает меньшинство из ЦК.
Товарищам слишком опротивело слово «соглашение» , дело не в соглашении, а в вопросе, — как быть, если мы оттолкнем все другие партии. С-ры заявили, что ушли из совета после революции меньшинства - это значит, что распадутся советы. Все выйдут ... и такое положение вещей при полной разрухе. Все это кончится крахом нашей партии через короткий срок Мы не должны стрелять из пушек по воробьям. Условия голода создадут почву для Каледина, который идет сейчас против нас А уж телеграммой к железнодорожным служащим], которых мы собираемся лишить хлебных карточек — мы создадим почву для могучего протеста. Мы должны сказать ЦИК .. или ты ему подчиняешься, или мы всегда были своей организацией партии.
Глебов. Положение серьезное не потому, что подходят ударники. Когда власть у нас в руках (неразборчиво. — Сост.), у нас начинается саботаж внутри партии и почти официальный раскол. Этого не должно быть. Саботаж постольку силен, поскольку мы ведем такое соглашение. Пока я соглашался, то надо мной издевались, но когда я встал на точку решительного пути, тогда многое удалось наладить. По почтово-телеграфному ведомству важно то, что он высказался за нас в своей резолюции [...] Они должны считаться с нами. В Иваново-Вознесенске пролетариат решительно поступил. Он арестовал и свел в тюрьму саботажников и оттуда вышли овечками. Товарищам, которые зашатались, мы должны сказать «уйдите, не мешайте нам, иначе, зашатавшись, мы проиграем».
Нам говорят: власть будет ответственна перед парламентом. Но каков этот парламент, по образцу предпарламента? Нет, мы стоим за советы. Иначе невозможно. Дело не в тех местах, что нужно отвести другим партиям, а в том, что они не поведут нашей политики. Другого выхода нет, но сказать «уйдите».
Слуцкий. Вопрос был достаточно освещен Троцким и Лениным. В дни 3 - 5 июля, когда контрреволюция разбила нас, мы победили. Дни восстания доказали, что коалиция у нас есть крестьяне, солдаты и рабочие сплочены.
Но тот молот революции, что сплачивал массы, не отказывал меньшевикам-оборонцам и с.-р. Мы видели, что сплочение создавали не соглашательства, а наоборот, например, тактика. теперь .когда они победили, хотят нас повести, то тут соглашение это есть замаскированный] путь отступления от власти. Одна партия не может выдержать власть: одни раньше у кормила власти стояли: партии соглашения с буржуазией, а теперь стоим мы 6ез соглашения. Мне кажутся лишними слова т. Луначарского о том, что «что ж плохого в том, что дадим 50 мест городским думам» Что значит эти 50 мест? Ведь не для мебели их возьмем. Во-первых, мы стоим за власть Советов. Затем хочу спросить: каким образом через краны, называемые камковыми, к нам польется керосин? Через склады, именуемые с-рами, нам откроются двери злачных стен? Кроме того, полная революционная масса не пойдет за этим призывом.
Бокий. Несколько раз упоминалось о конференции. Это название несколько громкое. Созвать завтра общее собрание — это трудно. Созываем завтра в 7 час. здесь в ПК общее собрание плюс представители районов.
Троцкий, Разногласия, имеющие значительную глубину в нашей партии, были до восстания в ЦК и в широких кругах нашей партии. То же говорилось, те же выражения по отношению к восстанию. То же говорилось, что и сейчас после победоносного восстания. Не будет технического аппарата. Сгушались краски для того, чтобы запугать, чтобы не воспользоваться победами. И это правда. Поэтому мы так долго возились с жалким отрядом Керенского: у нас не было технического аппарата. Но мы создали великолепный по данным условиям аппарат и сейчас мы победили здесь и в Москве. Петроград обеспечен сейчас от всяких неожиданностей военного характера.
Мелкую буржуазию мы можем увлечь за собою лишь показав, что мы имеем в руках силу: боевую, материальную. Буржуазию мы можем лишь победить, повалив ее. Это закон классовой борьбы, в этом залог нашей победы. Тогда только пойдут за нами "викжели" и технический персонал. То же можно сказать относительно других отраслей технических. Только тогда классовый аппарат будет к нашим услугам, когда он увидит, что мы сила.
Наша революция октябрьских дней состоит не в том, чтобы снова пустить в ход старый аппарат. Наша задача перестроить весь аппарат сверху до низу. Чтобы проводить в жизнь наши пролетарские идеалы, нам нужен наш аппарат, плоть от плоти наш, такой аппарат мы создали около Петрограда. Нельзя, правда, сидеть штыке, но для того, чтобы мы могли здесь вести дискуссии, необходимо, чтобы были штыки в Царском.
Всякая власть есть насилие: наша власть есть насилие большинства народа над меньшинством. Это неизбежно, это есть марксизм.
Они наши союзники: но почему же они, викжельцы, не давали мне соо6щать в Москву (здесь пропуск. — Сост.), почему они пропустили ударников, и затем ... продают нас в момент борьбы нам предлагают их ввести в крепость власти...
Ногин. Мы, большевики, уже признали, что революция наша - не буржуазная. Но мы победим не одни, а вместе с крестьянами. Поэтому то, что добыть удалось кровью рабочих и солдат должно принадлежать им - власть должна быть общим их достоянием. Наша партия была самая дисциплинированная.РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 25830. Л. 235-242
История России Историки России История Урала История Оренбуржья Курс лекций Планы практических занятий Тесты Художественная литература Советы и рекомендации Учебные вопросы Литературные задачи Биографические задачи Проблемные задания Библиотеки Документы Хронология Исторический календарь Архив Ссылки Карта проекта Автор Обновления Титульная страница