§ 128. Реформы 1775 и 1785 гг. В 1775 г. императрицею
Екатериной были изданы «учреждения для управления губерний». В начале ее
царствования губерний было около 20; делились они на провинции, а провинции на
уезды. Деление это создавалось постепенно и случайно. Под уездом разумелся
округ, издавна сложившийся; он состоял обыкновенно или из земель одного
какого-либо древнего удельного княжества, или же из волостей, географически
тянувших к какому-либо городу - центру. Уезды очень разнились друг от друга по
количеству земли и жителей, так же, как провинции разнились числу уездов, а
губернии — по числу провинций. Императрица Екатерина задумала прежде всего
заменить это ветхое разделение государства более совершенным. По закону 1775
г. под губернией разумелся округ с населением в 300-400 тыс. жителей, а под
уезд округ в 20-30 тыс. жителей. Было решено постепенно образовать новые
губернии именно с таким расчетом по числу населения, концу царствования
Екатерины новых губерний было уже до 50-ти. Равным образом возросло и число
уездов в новых губерниях. Для вновь образуемых уездов не хватало городов, а
потому многие слободы были превращены в уездные города. Таким образом, при
Екатерине было создано новое административное деление государства
(искусственное, на
статистическом основании, взамен старого, сложившегося).
В каждом
губернском городе были установлены (вместо прежнего губернатора с его канцелярией) следующие учреждения: 1) губернское правление под председательством губернатора; это было
"место управляющее всей
губернией в силу законов именем императорского величества»; 2) казенная палата под
председательством губернатора; она ведала все денежные и хозяйственные «казенные»
дела; 3) судебные палаты: гражданского суда и уголовного суда для надзора над
низшими судами в губернии; 4) совестный суд — «для суда над преступниками
малолетними, безумными или неумышленными и для разбора тяжеб в порядке
примирения (это был первый суд на Руси, в котором дела рассматривались не по
формальному указанию законов, а по естественной справедливости); 5) приказ
общественного призрения — для управления народными школами, больницами, богодельнями, тюрьмами. В губернском правления и палатах заседали
правительственные чиновники, а в совестном суде и приказе общественного
призрения — выборные от сословий «заседатели» под председательством чиновника.
В каждом уездном городе был установлен нижний земский суд, соответствовавший
губернскому правлению и ведавший в уезде всю администрацию и полицию. Он
состоял из председателя («исправника», или «капитана») и двух заседателей.
Всех их избирали дворяне уезда. В городах же за порядком наблюдали назначаемые
от правительства «городничие».
Кроме того, для каждого сословия в губернии и уезде были устроены сословные
выборные суды. Для дворян существовали верхний земский суд (для губернии) и
уездный суд (для уезда). Для горожан существовали магистраты: губернский (на
всю губернию) и городовой (для каждого уездного города). Для свободных крестьян были устроены
расправы: верхняя (в губернском городе) и нижняя (в уездах). Дела, не решенные в выборных уездных судах, переходили в губернские
выборные суды; отсюда можно было перенести дело в суповые палаты, а из палат —
в сенат.
Такова была система местных учреждений 1775 г. Она была построена на новом и модном для того
времени принципе разделения властей и ведомств: в ней суд был отделен от
администрации, администрация от финансового управления. Все учреждения были коллегиальными..
Местное общество получило широкое участие в делах местного управления: дворяне,
горожане и даже люди низших классов принимали участие в деле суда, посылая своих
выборных заседателей в суды своего сословия и в совестный суд. Кроме того, все сословия
вместе
посылали своих представителей в приказ общественного призрения, где они ведали дела
местного благоустройства и благотворения. Наконец, дворянам дано было право избирать
администрацию уезда (нижний земский суд) и, таким образом, владея землями в уезде, представлять там и правительство. Можно сказать
что все местное управление по закону 1775 г. приняло вид земского самоуправления,
действовавшего под контролем коронной администрации (губернского правления и
палат). В этом отношении Екатерина удовлетворила желаниям сословий, высказанным в
комиссии об Уложении 1767-1768 гг.
Учреждения для управления губерний 1775 г. очень важны только потому, что дали
нашей провинции лучшее устройство и управление, но еще и потому, что оказали
очень сильное, хотя и косвенное, влияние в других областях государственной
деятельности Екатерины. Во-первых, Екатерина, устраивая новые присутственные
места в губерниях, этим самым разрушала старые коллегии в столице.
Во-вторых, привлекая к участию в губернском и уездном управлении сословных
выборных, императрица этим самым ставила сословия в новое положение, возлагала
на них новые обязанности даровала им новые права. Для своей новой роли
сословия должны были сами получить новое устройство.
Что касается до коллегий, то они почти все были осуждены на закрытие, потому
что закон 1775 г, передавал их дела губернскому правлению и палатам. (Так,
казенная палата была не иным чем, как «департаментом» камер-коллегии и
ревизион - коллегии, судебные палаты были департаментами юстиц-коллегии.)
Соответственно тому, как постепенно открывались новые губернии, постепенно
угасала деятельность коллегий в Петербурге. Они з��, а братья его; крест к тебе
целовали и потом нарушили клятву, хотели убить тебя". Изяслав сказал на это:
"Если уже так случилось, то делать нечего, - всем нам там быть и судиться пред
богом"; но все не перестал жаловаться на киевлян. Между тем война
продолжалась. Изяслав, как видно, прежде всего поспешил овладеть Курском и
городами по Сейму, чтоб прервать связь Черниговских с половцами: в Курске уже
сидел сын его Мстислав, когда к этому городу пришел Святослав Ольгович с
Глебом Юрьичем. Мстислав объявил жителям Курска, что неприятель близко; те
отвечали точно так же, как прежде киевляне отвечали отцу его: "Ради биться и с
детьми за тебя против Ольговичей; но на племя Владимирово, на Юрьевича, не
можем поднять рук".
Услыхав такой ответ, Мстислав уехал к отцу, а жители Курска
послали к Глебу Юрьевичу я взяли у него себе посадника; как видно, Ольгович
уступил и Глебу ту самую волость, т. е. Курск с Посемьем, которую прежде отдал
брату его Ивану; вот почему Глеб посадил своих посадников также по рекам Сейму
и Вырю, где заключил союз со многими половецкими ордами. Впрочем, некоторые
города по Вырю остались верны Изяславу, несмотря на угрозы Черниговских, что
они отдадут их в плен половцам; один из этих городов, Вьяхань, с успехом
выдержал осаду; другой - Попашь был взят. Услыхав о движении Черниговских и
Юрьевича, Изяслав собрал большое войско, полки дяди Вячеслава и волынские, и
пошел к Переяславлю, где пришла к нему весть от брата Ростислава, что тот уже
на походе: "Подожди меня, велел сказать ему Ростислав: я Любеч пожег, много
воевал и зла Ольговичам много наделал; сойдемся вместе и посмотрим, что нам
дальше делать". Получив эту весть, Изяслав пошел потихоньку, поджидая брата, и
стал на урочище Черная Могила, куда пришел к нему Ростислав с полками
смоленскими. Оба брата стали думать с дружиною и черными клобуками, куда бы им
пойти теперь. Ростислав говорил: "Теперь бог нас соединил в одном месте, а
тебя избавил от великой беды: так медлить нам нечего, пойдем прямо к ним, где
будет ближе, и как нас с ними бог рассудит". Мнение было принято, и князья
пошли на Сулу. Когда в стане черниговских князей узнали, что Изяслав идет на
них, то большая часть половцев покинула ночью стан и ушла в степь; оставленные
союзниками Давыдовичи и Ольговичи пошли к Чернигову; Изяслав хотел пересечь им
дорогу у города Всеволожа, но уже не застал здесь Черниговских: они прошли
Всеволож. Мстиславичи не пошли за ними дальше, но взяли на щит
(разграбили) Всеволож, в котором находились тогда жители из двух других
городов, как видно, менее укрепленных: мы уже видели этот обычай на Украйне,
по которому вдруг города пустели при вести о приближении неприятеля. Когда в
других городах узнали, что Всеволож взят, то и они вдруг опустели: жители их
бросились бежать к Чернигову; Мстиславичи послали за ними в погоню и некоторых
перехватили, а другие ушли; пустые города Изяслав велел зажечь. Только жители
города Глебля не успели убежать и счастливо отбились от Мстиславичей, которые
пошли оттуда в Киев, сказавши дружине своей - киевлянам и смольнянам:
"Собирайтесь все; когда реки установятся, тогда пойдем к Чернигову, и как нас
с ними бог управит". Поживши весело некоторое время в Киеве, Мстиславичи
решили разлучиться; Изяслав говорил Ростиславу: "Брат! Тебе бог дал верхнюю
землю: ты там и ступай против Юрия; там у тебя смольняне, новгородцы и другие
присяжники, удерживай с ними дядю; а я здесь останусь и буду управляться с
Ольговичами и Давыдовичами". Ростислав отправился в Смоленск.
Когда реки стали, то Черниговские начали наступательное
движение: они послали дружину свою с половцами и повоевали места на правом
берегу Днепра; а союзник их Глеб Юрьевич занял Городец-Остерский,
принадлежавший прежде отцу его. Изяслав послал звать его к себе в Киев, и Глеб
сначала было обещался приехать, но потом раздумал, потому что вошел в сношения
с переяславцами, часть которых была почему-то недовольна Изяславом или сыном
его Мстиславом, княжившим у них, и звала Глеба, обещаясь предать ему город.
Глеб немедленно пошел на их зов; на рассвете, когда Мстислав с дружиною еще
спал, пригнали к нему сторожа и закричали: "Вставай, князь! Глеб пришел на
тебя!" Мстислав вскочил, собрал дружину и выступил из города против Юрьича;
оба, увидав друг друга, не решились вступить в битву; Глеб стоял до утра
другого дня и возвратился; Мстислав же, соединясь с остальною дружиною и
переяславцами, погнался за ним, настиг, захватил часть его войска; но самому
Глебу удалось уйти в Городец. Изяслав. услыхав об этих попытках против
Переяславля, собрал дружину, берендеев и пошел к Городцу; Юрьич послал
объявить об этом в Чернигов: "Идет на меня Изяслав, помогите мне!" - велел он
сказать тамошним князьям; а между тем Изяслав пришел и осадил Городец; не видя
ниоткуда помощи, Юрьич чрез три дня поклонился Изяславу и помирился с ним, как
видно, тот оставил за ним отцовский город. Но Глеб не был за это ему
благодарен: как скоро Изяслав возвратился в Киев, он опять послал сказать
Черниговским. "Я поневоле целовал крест Изяславу: он обступил меня в городе, а
от вас не было помощи; но теперь опять хочу быть вместе с вами". В 1148 году
Изяслав, наконец, собрал всю свою силу, взял полк у дяди Вячеслава и полк
владимирский, призвал отряд венгров на помощь, соединился с берендеями,
перешел Днепр и стал в осьми верстах от Чернигова. Три дня стоял он под
городом, дожидаясь, не выйдут ли Ольговичи и Давыдовичи на битву, но никто не
выходил; а он между тем пожег все их села. Наскучив дожидаться, Изяслав стал
говорить дружине: "Вот мы села их пожгли все, именье взяли, а они к нам не
выходят; пойдем лучше к Любечу, где у них вся жизнь". Когда Изяслав подошел к
Любечу, то Давыдовичи и Ольговичи с рязанскими князьями и половцами явились
также сюда, и оба войска стали друг против друга по берегам реки; Изяслав
выстроил войско и пошел было против Черниговских, но река помешала; только
стрельцам с обеих сторон можно было стреляться через нее. Ночью пошел сильный
дождь, и Днепр начал вздуваться. Тогда Изяслав начал говорить дружине и
венграм: "Здесь эта река мешает биться, а там Днепр разливаются: пойдем лучше
за Днепр". Только что успели перейти Днепр, как на другой день лед тронулся;
Изяслав дошел благополучно до Киева, но венгры обломились на озере и несколько
их потонуло.
Несмотря, однако, на то, что поход Изяслава, предпринятый с
такими большими сборами, кончился, по-видимому, ничем, Черниговские не могли
долго вести борьбы: опустошая села их, Изяслав действительно отнимал у них
всю жизнь, по тогдашнему выражению: нечем было содержать дружины, нечем
было платить половцам; жители городов неохотно помогали князьям в их усобицах;
Юрий ограничился только присылкою сына, сам не думал идти на юг, а без него
силы Черниговских вовсе не были в уровень с силами Мстиславичей. В таких
обстоятельствах они послали сказать Юрию: "Ты крест целовал, что пойдешь с
нами на Изяслава, и не пошел; а Изяслав пришел, за Десною города наши пожег и
землю повоевал; потом в другой раз пришел к Чернигову и села наши пожег до
самого Любеча и всю жизнь нашу повоевал; а ты ни к нам не пошел, ни на
Ростислава не наступил; теперь если хочешь идти на Изяслава, так ступай, и мы
с тобою; если же не пойдешь, то мы будем правы в крестном целовании: нельзя
нам одним гибнуть от рати". Не получив от Юрия благоприятного ответа, они
обратились к Изяславу Мстиславичу с мирными предложениями, послали сказать
ему: "То бывало и прежде при дедах и при отцах наших: мир стоит до рати, а
рать до мира; не жалуйся на нас, что мы первые встали на рать: жаль было нам
брата нашего Игоря; мы того только и хотели, чтоб ты выпустил его; а так как
теперь он убит, пошел к богу, где и всем нам быть, то бог всех нас и рассудит,
а здесь нам до каких пор губить Русскую землю? Чтоб нам уладиться?" Изяслав
отвечал им: "Братья! Доброе дело христиан блюсти; но вы все вместе
советовались, так и я пошлю к брату Ростиславу, подумаем и тогда пришлем
ответ". Немедленно отправил Изяслав послов к брату с такими словами:
"Присылали ко мне братья - Давыдовичи, Святослав Ольгович и Святослав
Всеволодович: мира просят; а я с тобою хочу посоветоваться, как нам обоим
будет годно; хочешь мира? Хотя они и зло нам сделали, но теперь мира просят у
нас; но если хочешь войны, - скажи, как хочешь, я на тебя во всем полагаюсь".
Уже из этих слов Ростислав мог понять, что сам старший брат хочет мира, и
потому велел отвечать ему: "Брат! Кланяюсь тебе; ты меня старше, ты, как
хочешь, так и делай, а я всюду готов с тобою; но если ты уже мне делаешь такую
честь, спрашиваешь моего совета, то я бы так думал: ради русских земель и ради
христиан - мир лучше; они встали на рать, но что взяли? А теперь, брат, ради
христиан и всей Русской земли помирись, если только обещают, что за Игоря
всякую вражду отложат и вперед не задумают сделать с тобою того, что хотели
прежде сделать; если же не перестанут злобиться за Игоря, то лучше с ними
воевать, как бог управит". Получив этот ответ, Изяслав послал к Черниговским
епископа белгородского Феодора и печерского игумена Феодосия с боярами сказать
им: "Вы мне крест целовали, что вам брата Игоря не искать, но клятву свою
нарушили и много наделали мне досад; но теперь я вое это забываю для Русской
земли и христиан; если вы сами ко мне прислали просить мира и раскаиваетесь в
том, что хотели сделать, то целуйте крест, что отложите всякую вражду за Игоря
и не задумаете вперед того, что прежде хотели сделать со мною". Черниговские
поклялись отложить вражду за Игоря, блюсти Русскую землю, быть всем за один
брат; Курск с Посемьем остались за Владимиром Давыдовичем.