Из выступления Бухарина Н И.  на диспуте о будущем интеллигенции 

6 апреля 1924 г. 

...Мы отлично знаем и прямо говорим, что в первое время Октябрьской революции к нам пошла худшая часть интеллигенции или самая квалифицированная вроде Тимирязева,  который размахом своей мысли являлся белой вороной. Таких белых ворон было раз-два и обчелся. Большинство честной интеллигенции было против нас. Почему? Потому, что она разделяла те взгляды, которые у глубокоуважаемого Павла Никитича Сакулина сидят еще и сейчас ... Он говорит: с чего вы начали? Вы посягнули на свободу научного исследования. Но разве при царизме была свобода науки? Даже при Керенском, я спрошу вас, сколько было большевистских профессоров? Что вы считали свободой исследования? Вы считали свободой исследования в рамках тех понятий и систем, социологическое построение которых было терпимо для господствующего строя. Но представьте, мы допускаем свободу исследований в рамках нашего режима. С этой точки зрения у нас такие же рамки. Почему вы то считали свободой, а это нет?

П.Н. Сакулин говорит нам, что мы считаем своим долгом проповедовать определенные взгляды, мы хотим, чтобы была гегемония марксизма. А я спрашиваю, из-за чего же мы стараемся внедряться в одну область за другой, пока не захватим их. Потому, что это есть величайшее оружие в наших руках, которое позволяет нам строить то, что мы желаем. Почему царское правительство терпело всякие ценности, но совершенно не выносило марксистских? Не потому ли, что они являлись фугасом против старого порядка? Какой-нибудь деревенской учительнице, которая кроме старых ботинок и книг Ушинского ничего не видела, простительно говорить, что она занималась только культурной работой, но когда заслуженный профессор говорит, что мы ни при чем, мы от политики далеко стояли, позвольте свободу преподавания против марксизма, то это никак не выходит, потому что не продумано. Свобода преподавания - это, можно сказать, есть определенный софизм, потому что речь идет не об отдельных положениях, не об отдельных фактах. Когда речь идет о выработке мировоззрения, мы натыкаемся на то, что эта система является определенным инструментом, который не только вырастает на определенной базе, но служит средством борьбы ... В этой идеологической стычке, которая происходит здесь, различный подход к классовому делу. Вся речь Павла Никитича была пропитана сначала и до конца фетишистскими понятиями и старой фразеологией. Я извиняюсь, но я органически не могу переварить эту фразеологию. "Народ", "мы желаем служить народу". Это все шелуха. Когда вы говорите о народе, я скажу, что вы подразумеваете под народом, когда вы говорите о благе, то я скажу, что вы подразумеваете под благом, когда вы говорите о свободе, то я спрошу, требуете ли вы свободу и для черносотенцев? (Аплодисменты)...

Вы говорите, что сейчас не найдется ни одного человека, который сказал бы, что идет против нас; даже при тайном в глубочайшем противоречии со всей психологией научного творчества. Из истории культурного человечества мы знаем, что внешнее давление на творческую мысль никогда не давало ожидаемых результатов. Это не просто либеральный лозунг, а бесспорная аксиома... Анатолий Васильевич [Луначарский] сказал, что в последнее время политика правительства может быть формулирована словами Владимира Ильича Ленина, что надо действовать не принуждением, а убеждением. Мы, - насколько я имею право говорить от некоторой части интеллигенции, - конечно, горячо приветствуем такой принцип. Это единственно правильный метод воздействия, когда речь идет о таких сложных проявлениях жизни, как научное и художественное творчество. Естественно, что известная идеология стремится к господству и пользуется для этого всеми техническими возможностями. Но победить она должна не с помощью внешних принудительных средств, а в силу своего внутреннего превосходства. Нельзя брать монополию на истину. Ее нужно не декретировать, а развивать и пропагандировать. В частности, в отношении к университету, высшей школе. Ее существо требует преподавания, исследования и научного соревнования. Надо верить, что учащаяся молодежь, пролетарское студенчество, сумеет сознательно и критически разобраться в том, что ей преподают. Если в науке существуют спорные вопросы, пусть они в таком виде и пройдут перед сознанием молодежи. Это тем более безопасно, что в конце концов жизнь сильнее низших идеологий. Логика жизни и история все победит. Необходимо покончить с предубеждением, которое нередко проявлялось в действии руководящих групп, и окружить интеллигенцию атмосферой доверия ... 

Судьбы современной русской интеллигенции. М., 1925. С. 14-19.

Даты: 1924, апрель
Источник: История России. 1917 - 1940. Хрестоматия / Сост. В.А. Мазур и др.; под редакцией М.Е. Главацкого. Екатеринбург, 1993
Опубликовано в INTERNET: 2001, апрель