Вступив в Москву, самозванец
вместо патриарха Иова сделал патриархом Рязанского архиепископа грека Игнатия и
венчался на царство. Он выписал из ссылки мать царевича Дмитрия, инокиню Марфу,
и встретил ее как свою родную мать: сама Марфа при всем народе относилась к нему
как к истинному своему сыну. Ради царского венчания были возвращены из ссылки
пострадавшие от Бориса, и на первом месте Нагие и Романовы. Несмотря на то, что
самозванец принял в Польше католичество и надавал папе и королю много обещаний,
он держал себя в Москве независимо от папы и короля. О католичестве не было и
речи; самозванец сам показывал себя православным и не собирался вводить
католичество на Русь. Обещанных королю земельных уступок он не сделал. Он помнил
только, что обещал в союзе с поляками воевать турок и татар, и делал приготовления к
походу на Крым. Но это не удовлетворяло его бывших друзей и покровителей. Как
бывшие при самозванце иезуиты, так и польские дипломаты были очень недовольны
царем Дмитрием. Внимателен был самозванец только к семье Мнишков и с нетерпением
ожидал приезда в Москву панны Марины Мнишек, за которую посватался. В надежде,
что католичка Марина окажет известное влияние на супруга, польское правительство
содействовало этому Раку, и Марина с отцом отправилась в Москву.
Если
самозванец вызвал неудовольствие в Польше, то не нравился и в Москве. Некоторые
из бывших в Москве при царе Дмитрии иностранцев рассказывали, что царь отличался
необыкновенным умом и деловитостью, чем будто бы удивлял бояр.. Но русские
современники молчат об этом; они говорят, что царь удивлял москвичей другим. Он
мало был похож не только на государя, но и просто на «воспитанного человека: не
был богомолен, не держал постов, и пьянствовал, был слишком близок к полякам,
пришедшим с ним в Москву. Он жил не по царскому чину: не почивал после ой сам объезжал
коней, без свиты гулял по городу и рынку, словом умел сохранять своего
достоинства так, как бы это было нужно было по московским понятиям. Кроме того,
управлял он с помощью немногих любимцев, отстранив от влияния на дела
знатнейших бояр, лучшим и способнейшим из его приближенных был Петр Федорович
Романов; остальные были ничтожные дьяки или польско - литовские шляхтичи. Все это
обижало москвичей и озлобляло их против самозванца. Окончательно же
восстановила народ против него его свадьба. На эту свадьбу с Мнишками из Польши
приехало множество гостей и было поселено, за отсутствием гостиниц, по частным
дворам Иноверные и иноземные гости держали себя, как господа, и очень обижали и
раздражали москвичей. А между тем только эти гости да придворные служилые люди
были допущены на царскую свадьбу - прочее же московское население не пустили в
этот день даже в Кремль. Обиженный народ был смущен еще тем, что новая царица не
приняла православия и что самая свадьба совершена, против обычая, накануне
праздника (8 мая).
Народным неудовольствием против самозванца и поляков воспользовались бояре.
Еще до прибытия самозванца в Москву князь Вас. Ив. Шуйский называл его
обманщиком и поднимал на него народ; тогда он был судим и сослан, но скоро
помилован. Теперь Шуйский с братьями и другие бояре снова начал и действовать
против своего царя и составили такой план: ударить в набат и поднять народ
против ненавистных поляков; когда же начнется в городе погром, то проникнуть во
дворец и свергнуть самозванца. План удался. Рано утром 17 мая 1606 г.
заговорщики ударили в набат в Китай-городе (часть Москвы рядом с Кремлем); с
криком, что «паны режут бояр», они устреми и чернь на дома, занятые поляками, а
сами бросились во дворец. Там они убили П.Ф. Басманова, затем настигли
самозванца на одном из дворов дворца и также убили его, а затем арестовали царицу
Марину и ее приближенных. Исполнив это, бояре постарались остановить избиение
поляков и грабеж в городе и с трудом водворили в Москве порядок после того, как
было убито более 2000 иноземцев.