§ 98. Воспитание Петра Великого.

Так прошел 1682 год, полный тревог и смут. Он оказал сильное влияние на характер и жизнь маленького царя Петра Алексеевича. До смерти своего отца, царя Алексея, Петр жил баловнем в царской семье, составляя предмет любви нежных забот своих родителей. Ему было всего 3 1/2 года, когда умер его отец. Царь Федор был крестным отцом своего маленького брата и, как говорят, очень его любил. Он держал Петра при себе в большом московском дворце и заботился о его учении. Лет пяти Петра начали обучать грамоте. Царь Федор сам выбрал ему учителя (дьяка Никиту Зотова), и Петр с ним выучил азбуку и склады и прошел первый круг учебного чтения (Часослов, Псалтырь, Деяния и Евангелие). С ним же, вероятно, начал Петр и писать (но никогда не приобрел четкого почерка). Учился ли он у Зотова еще чему-нибудь, остается неизвестным; сохранилось лишь предание о том, что Зотов показывал царевичу много «потешных листов», то есть картинок исторического и бытового содержания, привозимых в Москву из-за границы и продаваемых в торговых рядах, где их и покупали для царевича. За обучением у Зотова должна была следовать схоластическая наука, с которою знакомились уже старшие братья и даже сестры Петра под руководством киевских монахов (§ 89). Петру предстояло изучать грамматику, пиитику, риторику, диалектику и философию, латинскую и греческую грамоту и, вероятно, польский язык. Но перед началом этого «грамматичного учения» умер царь Федор произошла смута 1682 г. Благодаря ей Петр остался без образования. Между ним и его матерью, с одной стороны, и Софьей и Милославскими, с другой, произошел открытый разрыв. Бывшие в Москве киевские ученые все пользовались покровительством Софьи и казались ее приятелями и приверженцами. Поэтому царица Наталья не имела склонности допускать их к Петру и не учила его. А Софья в свою очередь, не имела желания заботиться об образовании нелюбимого брата, и Петр оставался в известном смысле неучем.
Это было одним из последствий тяжелой смуты 1682 г. Были еще и другие. Во время стрелецкого мятежа Петр своими глазами видел гибель своих родных и близких, поневоле смотрел на их мучения и кровь, трепетал за свою мать и за себя. Целое лето жил он в страхе стрелецких насилий, целую осень со своими родными странствовал кругом Москвы и жил в стенах Троице-Сергиева монастыря, боясь, как и Софья, въехать в беспокойную Москву. Пережитые им ужасы он не мог забыть во всю свою жизнь и никогда не любил жить в московском дворце, залитом кровью его близких. Когда в конце 1682 г. Софья справилась со стрельцами и водворилась в Москве, для Петра и его матери страхи и опасности не прекратились. Хотя Петр и носил царский титул, однако он не царствовал на самом деле; мало того, он был опальным человеком, которому как бы не было места в Москве. Мать Петра была вынуждена жить с сыном в подмосковных селах (Преображенском, Коломенском), вдали от большого двора, в некотором пренебрежении и унижении от Софьи. Она постоянно опасалась московского правительства и ожидала от него зла себе и своему сыну. Немудрено, что и сам Петр боялся и не любил всего того, что окружало Софью и служило ей. Он стал чужд и враждебен той обычной дворцовой обстановке, в которой росли и жили его старшие братья и сестры; он не знал и не желал знать обычного «чина» («порядка») московской придворной жизни. И в этом смысле он также вышел неблаговоспитанным человеком, неучем.
Жизнь маленького царя Петра в подмосковных потешных селах сложилась очень своеобразно. Потешные дворцы бывали обыкновенно невелики; вместо большого придворного штата там была немногочисленная дворня; двор и сад царские граничили с крестьянским  селом. Это были условия обычной боярской усадьбы, и Петр рос в потешных селах, как простой дворянин. В своих играх он собрал кругом себя не только детей бояр и дворян, но и дворовых и крестьянских ребятишек; из царских хором он легко выбегал на двор, на село и в окрестные поля и рощи. Московские царевичи вырастали обыкновенно  в тепличных условиях кремлевских теремов; Петр рос на просторе подмосковной деревни. Поэтому-то детские забавы Петра приобрели свой особый характер. Он рано начал играть в войну не только в хоромах, но и на поле. На берегу Яузы (притока р. Москвы), у с. Преображенского, он построил себе «потешную» крепость (Пресбург) и около нее собрал целую дружину «потешных» воинов. Сначала это был простой сброд - «Преображенские конюхи», как выражалась Софья с ее близкими. Потом этой компании Петр придал форму двух солдатских полков (Преображенского — в с. Преображенском и Семеновского — в соседнем селе Семеновском), и понемяогу из «потешных» полков образовались у Петра полки настоящие, положившие впоследствии начало нашей гвардии. Полевая забава Петра, именно потому, что она развилась на просторе полей, получила широкие размеры и серьезное значение. Петр понемногу уразумел серьезную сторону военного дела и стал учиться инженерному и артиллерийскому искусству. Разумеется, ему пришлось начать эту науку, гак сказать, с азбуки и по доброй воле засесть за арифметику и геометрию. Как только маленький царь пожелал изучать военную технику, около него неизбежно, по общему московскому порядку, должны были появиться учители - «немцы» (то есть западноевропейцы), которые тогда были инструкторами и начальниками регулярных московских полков (§ 19).
Близость этих «немцев» к Петру не должна нам казаться удивительною и необычною. Московский двор в то время широко пользовался услугами западноевропейцев. Маленького Петра лечили доктора-немцы; в вычурных садах царя Алексея он видел немцев-садовников; всякие технические поделки во дворцах исполнялись мастерами-немцами. Мать Петра Великого, царица Наталья, выросла у своего воспитателя А.С. Матвеева в приязни к немцам; боясь близких к Софье ученых киевлян, она не страшилась немцев и допускала их к сыну. Наконец, Немецкая слобода, где жили немцы, была расположена очень близко от села Преображенского; было очень просто и легко послать туда за всяким делом и позвать оттуда сведущих и искусных немцев по первому же слову царя Петра. Таким образом, немцы из слободы помогали царю строить его крепость; голландец Тиммерман учил Петра арифметике, геометрии и фортификации; голландец же Брант обучал его плавать под парусами. Под влиянием своих забав и учителей-немцев Петр мало-помалу обращался в военного техника и любителя-моряка. Не было у него общепринятого тогда схоластического образования, а были какие-то особые, совсем не обычные познания, какие-то странные, совсем не царские вкусы. Молодой государь представлял собою необыкновенный для московского общества культурный тип.
  Многое в характере и в жизни молодого царя Петра вызывало осуждение  окружаюших. Конечно, осуждали в нем его необразованность и  невоспитанность, происшедшие оттого, что Петр, не по его вине, лишен  был обычного дворцового воспитания. Осуждали его пристрастие к забавам: казалось, что, кроме своих игр, он ничего не желает знать. В особенности странною представлялась страсть к лодкам и кораблям. После того, как Петр нашел в селе Измайлове  заброшенный мореходный ботик («дедушку русского флота») и научился плавать на нем, он весь ушел в это новое дело и начал строить себе суда на большом Переяславском озере. Конечно, это казалось многим пустою и странною забавой, не подходящею для подрастающего государя. Осуждали в Петре и его особую близость к немцам. Петр с течением времени стал часто бывать в Немецкой слободе. Там он свел близкое знакомство с некоторыми из обитателей слободы, сиживал у них в гостях, принимал участие в их увеселениях. Особенно сблизился он с шотландцем Гордоном, генералом русской службы, ученым и серьезным человеком, и со швейцарцем Лефортом полковником, человеком очень способным и веселым. Под влиянием Лефорта Петр, по мнению многих, отстал от русских обычаев и привык к шумным пирам и разгулу. К сожалению, состоявший при Петре «дядькою» (воспитателем) князь Борис Алексеевич Голицын и учитель Петра Никита Зотов в этом отношении сами не были безгрешны и не могли удержать молодого Петра от кутежей и шумных пирушек.
   Итак, вследствие особых неблагоприятных условий своего детства, Петр остался без правильного образования и воспитания и вместо богословско-схоластических познаний приобрел военно-технические. Не было у него любви к старым обычаям и порядкам придворной московской жизни, зато образовались близкие сношения с «немцами». Московское правительство своей сестры Софьи он не любил; он боялся как Милославских, так и стрельцов, которых считал опорою и друзьями Софьи. Впрочем, до совершеннолетия у Петра не было никакого видимого интереса к делам государственным и придворным. Петр весь ушел в свои забавы, все свое время употреблял на «потехи Марсовы и Нептуновы». Его громадные умственные способности находили пока применение в тесном кругу полудетских затей и были заметны для немногих. Вообще же московские люди считали Петра несерьезным и пустым человеком, от которого нельзя было ждать проку. А между тем подходила пора его совершеннолетия, приближался конец опеки царевны Софьи над царями и царством. Чтобы отвлечь сына от пустых забав и сделать его более солидным, царица Наталья задумала женить Петра и нашла ему невесту по своему вкусу — Евдокию Федоровну Лопухину. В начале 1689 г. Петр женился, но не изменил своих привычек: легко оставлял мать и жену и всего более интересовался постройкою судов в Переяславле и воинскими забавами. Так подошло его совершеннолетие (30 мая 1689 г.), когда его мать и родные заставили его начать борьбу с сестрою Софьею за власть.

Далее


История России Историки России История Урала История Оренбуржья Курс лекций Планы практических занятий Тесты Художественная литература Советы и рекомендации Учебные вопросы Литературные задачи Биографические задачи Проблемные задания Библиотеки Документы Хронология Исторический календарь  Архив Ссылки Карта проекта Автор Обновления Титульная страница

Rambler's Top100 Союз образовательных сайтов


© Заметки на полях. УМК. 1999 - 2008